Отца Володи Арешьянца, командира торпедных катеров, вызвали в штаб рано утром – 22 июня 1941 года.
Володя ещё спал. Сквозь сон он услышал какой-то свист, грохот.
– Володя, проснись! Володя, сынок!.. – тормошила его мама.
Мальчик потянулся. Открыл глаза: перед ним с испуганным лицом стояла мама.
Где-то рядом раздался тяжелый взрыв. Весь дом заходил ходуном. Закачалась люстра.
– Что это? – спросил мальчик.
– Не знаю! Вставай скорей!..
– Это гром?
Мать ничего не ответила. Стала его одевать.
– А где папа?
– Его вызвали в штаб.
– Он скоро вернётся? И мы пойдём на море?
– Не знаю. Одевайся скорей.
– Но сегодня же выходной! И папа обещал...
Снова раздался взрыв!
За ним ещё и ещё.
В прихожей зазвонил звонок.
Мама бросилась открывать дверь.
– Папа! – увидев входящего отца, радостно закричал Володя и бросился к нему.
– Дорогие мои, – начал отец, сдерживая волнение. – Дорогие мои! Пришёл проститься. Гитлер объявил на войну...
Мама заплакала.
Отец обнял жену и сына.
– Крепитесь. Успокойтесь. А ты, сынок, помогай маме. Будь молодцом!
– Папа!..
– Пора мне. Прощайте! У меня нет больше времени...
...В августе пришла похоронная.
Отец погиб смертью храбрых, защищая Севастополь.
*
Фашистские самолёты бомбили Севастополь беспрерывно, днём и ночью обстреливали из тяжёлых орудий.
Все жители города вышли на строительство оборонительных сооружений.
Володина мама работала в госпитале.
Мальчик оставался дома один.
Однажды она прибежала на минутку, чтобы покормить сына, но Володя куда-то исчез. Она долго искала его: бегала по улицам, заглядывала в развалины зданий, обошла больницы и госпитали, но нигде не нашла.
Появился он поздно вечером. В ссадинах, испачканный, но сияющий от радости.
– Мама, я носил воду матросам… Туда, на зенитную батарею... У меня есть гильза...
И Володя показал большую гильзу от зенитного снаряда.
– Больше никуда не пойдёшь! – приказала мама. – Бомбёжка, а он бегает...
– Но я хочу быть полезным. По радио говорили, что все должны помогать фронту.
Мама долго молчала, а потом вздохнула и сказала:
– Ладно, носи воду зенитчикам. Но если бомбёжка, сиди в бомбоубежище. Обещаешь?
– Есть! – улыбнулся Володя.
«Вот хорошо! Можно теперь помогать зенитчикам, и никто не будет говорить, что без разрешения убежал из дома...»
– Горе ты моё... Отправить бы тебя к бабушке, но как?
– Никуда я не поеду! – ответил решительно Володя. – Не могу оставить тебя одну...
Мама скрыла улыбку:
– Эх, ты, мой герой! Тебе же всего семь лет!
На следующий день была такая страшная бомбёжка, что, казалось, весь город содрогался от взрывов.
Володя не смог выйти из бомбоубежища до самого вечера.
Солнце уже ушло за море, когда он, наконец, оказался на улице.
Володя взял два бидона с водой и побежал к зенитчикам.
Там, где стояла батарея, всё было изрыто воронками, чернели комья вывороченной земли.
Кругом валялись гильзы, разбитая зенитная пушка, окровавленные бинты и ящики из-под боеприпасов.
С горы, поддерживая друг друга, спускались раненые бойцы.
– Мальчик, не водичка ли у тебя?
– Вода, пресная... Хотите?
– Молодчина ты, вот умница, вот наш спаситель. Внутри всё горит...
В одно мгновение опустели бидоны, и Володя медленно побрёл в город.
«Что теперь делать? Кому помогать? Жаль, ушли куда-то зенитчики...»
Вечером мама не забегала домой...
Не пришла она и на следующий день.
Володя стал очень беспокоиться: почему не идёт домой мама? Бросился её разыскивать.
Госпиталь размещался на окраине города в больших хранилищах для овощей.
– Володя! – услышал он голос незнакомой женщины. – Не ходи туда, мальчик, – женщина отвернулась и еле выдавила из себя: – Мама твоя погибла во время бомбёжки.
Володя остановился, словно ударившись о стену, постоял недолго и закричал:
– Неправда! Это совсем неправда!
Он вбежал в раскрытую дверь: прямо на полу и на сбитых из досок нарах лежали раненые.
Санитары, врачи сновали то туда, то сюда, но среди них не было его мамы.
– И ты пришел сюда, наш спаситель! – сказал тот боец, которому Володя давал воду. – Или ранен?
Долго стоял Володя возле койки, где лежал раненый матрос, не видя, что делают люди, и не понимая, о чём они говорят. Потом он услышал настойчивое требование:
– Дайте мне вату! Вату подай, мальчик!
Это приказывала медсестра. Она забинтовывала спину и плечо раненому матросу.
– Чего стоишь! Помоги!
Володя схватил все пачки ваты, лежащие на стуле, и подал их медсестре.
– Вот и хорошо, – сказала она. – И не отходи от меня, будешь помогать.
Медсестра знала, что Володина мама погибла во время бомбёжки, но она никогда не напоминала ему об этом. То и дело медсестра поручала ему что-нибудь, и Володя, занятый нужным, полезным делом, легче переживал гибель мамы.
Он подавал медикаменты и разносил раненым воду, газеты, письма, а когда уставал к ночи, то садился возле раненого матроса и слушал, как он рассказывал о героях, о сильных и смелых людях. Наслушается – и тут же заснёт, приткнувшись к койке.
А утром опять за работу.
*
Фашистские войска рвались к Севастополю.
Лавина за лавиной шли танки.
Вражеская артиллерия часами, без передышки, обстреливала порт, улицы города.
Немецкие бомбардировщики, делая заход за заходом, сбрасывали свой смертоносный груз.
День и ночь город сотрясался от взрывов.
Горели и рушились дома.
Выходили из строя водопровод, линии связи, электроэнергии.
Но насмерть стояли защитники Севастополя, отражая атаки врага как на подступах к городу, так и с воздуха и с моря.
Жители города, молодёжь и старики, женщины и подростки, шли в ополчение, восстанавливали разрушенные вражеской авиацией и артиллерией трамвайные линии, строили всё новые и новые оборонительные укрепления...
Но всё меньше было сил у защитников города, всё труднее и труднее было доставлять в помощь осаждённому городу подкрепление, боеприпасы.
И тогда было принято решение эвакуировать всё, что было ценного, но в первую очередь переправить на Большую землю оставшихся в городе детей, женщин, стариков...
С очередной партией отправили из Севастополя в Новороссийск и Володю Арешьянца.
Находясь на палубе военного корабля, мальчик смотрел на удаляющийся, полыхающий огнём город, откуда ушел воевать с врагом и погиб смертью храбрых отец, где осталась его мама, принявшая смерть на боевом посту.
Когда эвакуированные прибыли в Новороссийск, то Володя решил, что ни в какой тыл не поедет.
Стоявшим в Новороссийске танкистам приглянулся мальчик в тельняшке. А когда они узнали, что он из осаждённого Севастополя и у него не осталось никого из родных, то не раздумывая приняли в свою боевую семью.
Сначала бойцы прятали маленького танкиста, не показывали его начальству. Боялись, что командир прикажет отправить мальчика в тыл. Но попробуй отправь его, если он твердил: «Я должен отмстить за отца, за маму, за всех, кто погиб в Севастополе!»
Шустрый, ловкий, он быстро обучился военному делу, умел стрелять из автомата, пулемёта, знал, как в танке наводят пушку на цель, и быстро обнаруживал боевые точки врага. Глаз у него был зоркий. Посмотрит в прибор – тут же, как положено настоящему танкисту, докладывает:
– Правее куста ноль-ноль-два – орудие.
Командир полка, когда узнал, что к танкистам пристроился мальчишка из Севастополя, сказал:
– Нечего прятать. Зачислить на довольствие и беречь, как свой глаз. Голову сниму, если погибнет хлопец.
Любили танкисты своего юного друга. баловали трофейными подарками; кто гармонь губную подарит, кто ножик складной, а командир полка любил дарить книжки. Научили солдаты Володю читать и писать.
Черноголовый мальчуган стал полноправным членом танкового экипажа. За годы войны подрос, окреп.
Юному танкисту сшили военную форму, комбинезон, подобрали танкистский шлем. И Трудно было узнать в нём того мальчика в тельняшке, который носил воду зенитчикам на батарею.
Володя участвовал во многих боях, помогал танкистам ремонтировать танки, чистить орудия, быть посыльным, почтальоном.
Но всё же бойцы помнили наказ командира полка и, как могли, берегли своего воспитанника.
*
Войска маршала Конева готовились к освобождению Праги. Приходилось жарко. Бои были нелегкие.
Гитлеровцы, чувствуя, что всем им приходит конец, дрались до последнего.
Необходимо было нанести врагу решительный удар.
Наши танки, обойдя на рассвете горы, вышли на исходные позиции.
Володю оставили в лесу у заправочных машин. За поворотом был укрыт резервный танковый батальон.
Приказ командира – закон! И юный танкист не возражал, хотя ему было обидно, что его не взяли с собой.
Володя слышал, как за горами грохотала артиллерия. Там шёл бой.
Вдруг где-то рядом с заправочными машинами неожиданно послышался гул моторов. Сначала Володя подумал, что пришли на заправку наши танки, но потом увидел, прямо к машинам шёл немецкий танк, разворачивая пушку для выстрела в упор. За ним двигались ещё и ещё...
– Тревога! – крикнул Володя. – Танки с тыла!
Водители вскочили в кабины своих машин и быстро угнали их дальше в лес.
Володя знал, что совсем недалеко за поворотом стоят наши танки из резервного батальона.
Он бросился напрямую через лес и вскоре оказался возле укрытых ветками машин.
– Где командир? – крикнул он. – Срочно командира!
Танкисты знали, что Володя не будет зря поднимать тревогу. Если прибежал, значит, что-то случилось.
– В чём дело? – спросил офицер.
– Немецкие танки прорвались к заправщикам. Зашли с тыла...
– По машинам! – скомандовал офицер.
– Я с вами! – крикнул Володя.
Командир не успел глазом моргнуть, как Володя был уже в его танке.
Через несколько минут танки резервного батальона зашли вражеским танкам с фланга и в упор из-за деревьев расстреляли их.
Через полчаса Володя бежал с донесением в штаб. Командир резервного батальона докладывал, что «зашедшая с тыла группа немецких танков полностью уничтожена. В боевой операции смелость и находчивость проявил юный танкист Володя Арешьянц».
*
На следующий день рано утром была освобождена Прага.
Жители города восторженно встречали советских воинов. Все улицы были заполнены людьми. Это был радостный праздник. Из люка одного танка выглядывал юный танкист. Лицо его было в саже, в машинном масле. Люди, смотревшие на него, не могли понять: мальчик это или взрослый солдат?!
На груди блестели медали «За отвагу» и «За оборону Севастополя».
Кто-то из толпы бросил цветы. Володя поймал их и крикнул:
– Привет Праге от советских ребят! Ура!
А когда танки остановились на одной из площадей, то Володю подбрасывали на руках высоко вверх и опять кричали: «Ура!». Кто-то из бойцов заиграл на баяне, послышалась лихая лезгинка, с брони запылённого танка спрыгнул юный танкист и стал танцевать. Никто не знал, что Володя умеет так лихо и красиво танцевать лезгинку.
– Шире круг! – крикнул кто-то из солдат по-русски. Но это было понятно и чехам, и словакам.
Народ расступился, и Володя, прихлопнув ладонями, пошёл на носках, потом мгновенно повернулся и, выхватив из голенища сапога ложку, взял её в зубы, как кинжал. Это рассмешило всех, а Володя танцевал ещё быстрее...
– По машинам! – раздалась команда.
Володя ловко взобрался на танк и скрылся в люке...
*
Окончилась война!
На груди юного танкиста было четыре медали: «За отвагу», «За взятие Праги», «За оборону Севастополя», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг.».
Жариков А. Володя Арешьянц. - М., 1972.